Сначала тебе все-таки дали почувствовать, что счастье в жизни есть. В памяти до сих пор хранится смутное воспоминание о том, как ты с заливистым хохотом несешься за мячом. Ты пытаешься схватить его, а мяч ускользает, прыгает как живой, и тебя это еще больше веселит. И тебя не волнует, что вокруг полно людей. Потому что ты счастлив.

Но потом тебе объяснили, что надо быть хорошим, послушным, правильным, старательным, исполнительным, любить ближних, уважать старших, ненавидеть плохих и быть как все, только немного ловчее и умнее. И еще тебя отдали в школу. А когда ты снова пытался вести себя, как душеньке угодно, тебе объяснили, что так нельзя, надо помнить о правилах, потому что ты уже большой. А иногда тебя даже стыдили – по-обидному. И чтобы реже стыдили, ты научился притворяться таким, каким они тебя хотели видеть.

А в средних классах вдруг пошла мода быть психом. Каждый выбирал себе роль. Нужно было выглядеть каким угодно - придурковатым, истеричным, унылым, агрессивным, лишь бы не счастливым. Считалось, что выглядеть счастливым - отстой. А ты ведь не идиот, чтобы идти против класса. Потому что в классе не просто стыдили, а по-настоящему унижали. Пришлось снова притворяться. В итоге ты стал чем-то средним между тем, что от тебя требовалось в семье, и тем, что считалось "не отстойным" в школе. То есть - утонченным циником.

Потом ты вырос, окончил институт, нашел работу, а там тоже были свои требования. Ты научился важно надувать щеки, говоря с подчиненными, и изображать покорность, лебезя перед шефом. Потом было еще много всякого, и в итоге тебе понадобился психолог. Правда, ты пошел к нему не сразу, а только когда понял, что все, дальше так нельзя.

Психолог объяснил, что все твои проблемы оттого, что ты подавляешь эмоции, и они пожирают тебя изнутри. Он посоветовал проявлять их открыто, не переживая о том, что подумают окружающие. Ты стал больше злиться, больше ныть, больше истерить. Ты бил кулаком по столу и даже плакал настоящими слезами. Это было даже немного увлекательно, приносило облегчение, но не делало тебя счастливее.

И тогда однажды ты попытался открыто рассмеяться – так же безудержно, заливисто, как в детстве, как будто твоя душа снова свободна, как будто ты абсолютно счастлив, но... вдруг ты смутился. Так смущается большой дядька, которого незнакомая девочка, соседка по скамейке в паке, играя, просит поцеловать куклу. Ты не сумел рассмеяться по-настоящему. Ты смог изливать гнев, но не смог изливать радость. Ты ведь даже на фотографиях не умел от души улыбнуться, а только гримасничал. Ты слишком давно запретил себе быть счастливым.

Не падай духом. Счастье есть, просто ты его потерял. А чтобы снова найти - начни с мячика.